Fotovideoforum.ru

Продажный арбитраж

Совет Федерации намерен уничтожить порочную систему мздоимства в судебной системе страны. Спикер верхней палаты Сергей МИРОНОВ предложил схему, которая исключит возможность попадания в судебную власть случайных и нечистоплотных людей. Предложение Совета Федерации состоит в следующем: он будет формировать высшую квалификационную коллегию судей РФ, а президент - назначать гендиректора судебного департамента при Верховном суде. Почин вызвал в рядах судей переполох. Волноваться им есть от чего. Например, сейчас при каждом арбитражном суде имеются фирмы, которые выполняют посредническую финансовую миссию между некоторыми судьями и клиентами. За принятие «правильного» решения арбитражным судом клиенту достаточно выложить кругленькую сумму.

- Но всё это дела уже далёкие. История даёт много всяких примеров. В том числе и противоположных тем, которые вы привели. Пресловутые тройки в сталинские времена тоже считались правосудием. Но это же на самом деле карикатура на него. Давайте о сегодняшней ситуации.
Илюхин: - Я умышленно смещаю акценты на личность судьи, его моральные и деловые качества. Почему? Да потому, что в последние годы, и это надо признать, кое-что всё-таки сделано для пресечения вмешательства в отправление правосудия. Например, введена уголовная ответственность за неуважение к суду, попытки блокировать судебные действия также могут быть уголовно наказуемы. Более отрегулированными стали отношения между руководителями судов и рядовыми судьями, чтобы до минимума свести риски давления на судей. Это, повторяюсь, факт. И судьи почувствовали себя свободнее, менее зависимыми. Но им всё ещё нелегко. Чаще всего не выдерживают давления, идут на сделки судьи, профессионально неуверенные в себе, с изъянами в личном поведении. Ими легче манипулировать. Встречается и самая отвратительная категория судейских работников. Эти сами ищут повод угодить начальнику, лишь бы заметили. А вдруг потом отблагодарят, повысят.
Говорю об этом подробно, поскольку считаю, что личностные моральные качества соискателя на должность судьи должны учитываться в первую очередь. А у нас пока сплошь и рядом: сегодня милая девушка секретарь суда, заочно заканчивает юрфак, проходит стажировку и у нее, ещё не сформировавшегося гражданина, появляется преимущественное право стать судьей.
Я не случайно использовал слова «милая девушка». Большинство судей у нас – женщины, и это, на мой взгляд, уже стало проблемой. Замечание моё не должно обижать женщин. Но их природная эмоциональность и большая психологическая неустойчивость нередко играют в судебных процессах не лучшую роль.
После провалов нашей разведки, вопиющих фактов взяточничества заговорили о более широком внедрении полиграфа - «детектора лжи». Мера не однозначная, особенно в отношении судей, вызовет возражения у многих. Но что делать, если мы оказались в такой ситуации. Полиграф можно использовать при приеме на судейскую службу, а также и во время её прохождения. Порядок можно уточнить.

- Но всё это превентивные или частные меры, они вряд ли поменяют всю картину, когда бы, как вы сказали, каждый из нас наконец-то почувствовал себя защищённым...
Илюхин: - Нужна корректировка базовых законов о судоустройстве в России. Судебная система, сформированная по принципу замкнутого круга, в котором корпоративная солидарность стала подавлять все остальные принципы, оказалась без внешнего контроля. Пожизненность, несменяемость судей — это хорошо, но в условиях недостаточного контроля это создаёт условия для злоупотреблений судейской защищённостью. Всё очевиднее также неэффективность работы квалификационных судейских коллегий. На мой взгляд, в них надо до минимума сократить присутствие самих судей и пересмотреть порядок обжалования их решений судами, обеспечив большую весомость решений, принятых коллегиями. Отмечу ещё один момент. По-моему, надо решительно отказаться от рассмотрения дел в кассационной инстанции по зональному принципу. Ведь сейчас за каждым членом вышестоящей инстанции закреплено определённое количество районов, городов, областей. И в случае обжалования судебного решения дела попадают именно к «куратору» территорий. Люди друг друга знают, перезваниваются, о чём-то договариваются. При такой организации зачастую происходит сращивание судей «верхов» с судьями «низов», уходит беспристрастность, появляется панибратство. О какой объективности говорить?!
Возможны и более радикальные меры: формировать суды городского, районного уровня путём прямых тайных выборов на альтернативной основе. Это давно обсуждается, но воз и ныне там. Да, есть опасность, что криминал может бросить средства на подкуп судейских должностей для своих. Но тут опять же вернусь к тезису о необходимости ужесточения контроля и увеличения прозрачности в работе всей системы.
Остальных судей следует назначать Федеральным Собранием без всякого участия президентской и исполнительной власти. Процедуры выборов и назначения должны быть закреплены в законодательных актах. Убеждён: только так мы повысим объективность и независимость судей, нанесём удар по злоупотреблениям и коррупции.

- Что касается коррупции, то трудно ожидать успехов в борьбе с ней, если соответствующие отдельные международные конвенции наша страна подписала с большим опозданием. Да и бьют пока по хвостам. Трудно представить себе и честные выборы судей в условиях, когда в депутатском корпусе от Госдумы до небольших посёлков превалируют представители одной партии.
Илюхин: - Согласен, тут есть вопросы. Немало пробелов в законодательстве по коррупции. Главная же беда – в пассивности правоприменителей и искажении законов ими самими. Судебная система - часть государственной власти. И сколько ни говори о её самостоятельности, она, полагаю, никогда не будет полностью независимой от государства. У нас же и вовсе частенько происходит так, что суды сначала обслуживают власть, а потом, если руки дойдут или в них что-то положат, защищают интересы и права гражданина, который в споре с государством обычно терпит поражение. Поиск гарантий объективности судебной системы следует искать в её выводе из структур гос власти, которая сама должна серьёзно оздоровиться. Судебная система должна функционировать как независимая самостоятельная власть. А забота государства - обеспечивать лишь её финансирование и исполнение судебных решений. Такое предложение, которое выглядит неприемлемым только на первый взгляд, базируется на конституционных положениях, в частности, провозглашающих народ единственным источником и носителем власти. Он и должен формировать судебную власть, независимую от госорганов.

- Есть ли в мире подобный опыт?
Илюхин: - Пока нет, но мировое сообщество всё больше поворачивается лицом к этой концепции. Её теоретические проработки ведутся, тема обсуждается на конференциях. О таком подходе, между прочим, говорили передовые юристы России ещё в 19 веке, шло обсуждение во время известной правовой реформы 1864 года. Но нелегко получить тут поддержку от лиц, находящихся во власти. Это понятно. Власть будет стремиться к тому, чтобы именно у неё в руках находилась могущественная система правосудия.

- Не уменьшаются размеры «вознаграждений», попросту – взяток. Знакомый питерский следователь говорил мне: чтобы просто запустить рассмотрение серьёзного дела на должном уровне, нужно изначально раскошелиться на не менее чем 10 тысяч долларов. То есть деньги стали брать даже с потерпевших в градации особо опасных преступлений. Откуда у «маленького человека», а именно он чаще всего обивает пороги судов, такие деньги?
Илюхин: - К сожалению, и так частенько недопустимая связь, иными словами небескорыстное посредничество, судьи с потерпевшим, истцом, ответчиком или подсудимым осуществляется через адвокатов. В народе уже укоренилось мнение, что искать надо адвоката, который имеет подход к судье, а не просто грамотного специалиста. Конечно, за всем за этим деньги и другие блага. Это и есть самая настоящая коррупция в самой непозволительной для этого сфере.
Далеко не все согласятся со мной, но я убеждён: уровень депутатской, судейской неприкосновенности надо понизить. Уж слишком толста наша броня от народа, от ответственности за правонарушения. Это порождает вседозволенность.

- Помимо того, что в судах подчас замордовываются обычные наши граждане, суды выступают и как инструмент захвата чужого бизнеса. Например, в Омске председатель областного суда Пронников продавил решение о взыскании с не очень-то большого завода «Омсктехуглерод» почти миллиарда рублей. При этом примерно четверть суммы опять же по решению суда пытались легализовать путём перевода за границу на подставное лицо, какого-то двадцатипятилетнего разнорабочего. Три года шла борьба. В итоге Верховный Суд РФ решения отменил, расстались с должностями председатели областного и районного судов и судья, выносившая само решение, – правда, с формулировками, не связанными с этим делом, а по недоверию. Но сколько затрачено нервов, средств, сколько потерь. Завод, а он в своей сфере теперь один из мировых лидеров, чуть не развалили посредством подобных решений. А выносились они на глазах у областных властей. И, возможно, не без координации с ними. В стране этот случай не единичный. Порой кажется, что власть (включая некоторых депутатов) и суды находятся в сговоре. Как разрывать подобные цепочки?
Илюхин: - Призывы о недопустимости вмешательства в рассмотрение дел обычно адресованы судьям, работникам правоохранительных органов. Однако надо постоянно напоминать об этом и тем, кто использует свои посты для влияния на судебные решения. Напоминать и строго спрашивать. В этом ряду руководители регионов, министры, лидеры партии власти, работники аппарата президента и правительства, да и сами председатели судов. Полезно, и это я давно предлагал президенту, изгнать с постов 2-3 губернаторов или других высоких лиц с формулировкой «за грубое вмешательство в отправление правосудия». Многие бы призадумались.
Конечно, суды защищали и будут защищать государственные устои. Но важно, чтобы они под видом этого не становились инструментом расправы с неугодными, продавливания нужных кому-то решений. Иначе не изжить профессиональную продажность судей, их рвение удовлетворять просьбы чиновников. Когда копнёшь глубже - видишь за судебными коллизиями какой-то личный или корпоративный интерес, а иногда проступает нелюбовь губернатора или мэра к какому-то честному бизнесмену за его самостоятельность, за то, что, как говорится, не заглядывает в рот начальству, не носит откупных, а на совесть делает своё дело и, как работодатель, обеспечивает достойную жизнь работникам своего предприятия или учреждения.
Угодничество иных людей в судейских мантиях, их стремление обслужить власть имеют глубокие корни. Этого нигде не преподают, но эта зависимость от сильных мира сего проявляется в рабском поведении и трусости. А судья должен быть независимым человеком. Им должны управлять только закон и совесть.

- Увы, сталкиваешься и с тем, что судебные вердикты нередко политизированы, хотя закон по идее один для всех.
Илюхин: - В Госдуме да и в обществе не утихают разговоры об отвратительных избирательных кампаниях в России. Масса исков направляется в суды и обычно, коль они заявлены оппозицией, остаётся без удовлетворения. Смею утверждать, поступи cуды объективно, признай в двух-трех регионах результаты выборов недействительными, что отразило бы реальность, – это стало бы холодным душем для фальсификаторов. И определённой гарантией, что выборы в России когда-то всё же будут более чистыми. Это хорошо повлияло бы на все общественно-политические процессы и настроения граждан.
Хочу рассказать о совершенно конкретных вещах. Суд Железнодорожного района Хабаровска взыскал с местного журналиста К.Пронякина 340 тыс. рублей за то, что на своем интернет-сайте «Хабаровский экспресс» он разместил критические материалы в отношении Бориса Резника, уже обнародованные на других сайтах. Похоже, судья отнёсся к Резнику как к привилегированному истцу. Он депутат Госдумы, секретарь Союза журналистов России, не последняя фигура в руководстве партии «Единая Россия». После обращения К.Пронякина в Европейский суд президиум краевого суда снизил взыскание в 5 раз, признав тем самым его несоразмерность. Но ведь это после обращения ответчика в международный суд!
А как можно расценить решение о взыскании 1 млн. рублей в качестве компенсации за моральный ущерб с депутата Госдумы В.Рашкина в пользу В.Володина, в недавнем прошлом заместителя председателя Госдумы от фракции «Единая Россия»? В.Рашкин заявил, что сомневается в честности миллиардного состояния, накопленного В.Володиным за время работы законодателем.
Но не всем везёт. Суд взыскал с автора недавно закрытой телепрограммы «Момент истины» А.Караулова в качестве возмещения ущерба за распространенные им оскорбления в пользу бывшего командующего ВВС А.Михайлова 50 тыс. рублей. Честного генерала, заслуженного летчика России телеведущий назвал в эфире «предателем России». В пользу хирурга Лео Бакерии суд взыскал с того же А.Караулова за клевету 30 тыс. рублей.
Выходит, честь и достоинство богатых людей или высоких властных персон оцениваются гораздо выше, чем эти же качества у всех остальных граждан. Такой судейский подход – путь к кастовости, клановости, укрывательству. Как этому противостоять? Нужна политическая воля и повышение ответственности властных структур. Иначе вся страна станет одной станицей Кущевской.

- Милиция перелицовывается в полицию, реформируется судебная система. Появляется огромный монстр в виде Следственного комитета РФ… Как-то всё это не очень синхронизировано, слабовато увязано одно с другим. Какими могут быть последствия подобных реформ? Не странно ли, что проводятся они таким образом при президенте, который по базовому образованию – юрист?
Илюхин: - Конечно, президент не может объять всё, но у него должны быть блестящие, честные помощники и советники. Он должен отбирать и учитывать всё ценное из того, что предлагает и оппозиция. Лесть и боязнь возразить начальнику, неспособность сказать ему колючую правду чаще всего становятся для него же самого роковыми.
Создание самостоятельного Следственного комитета РФ в том виде, как нам его предложили, ошибочный шаг. Он приведет к дополнительным распрям и несогласованности, к противоречиям между правоохранительными ведомствами, усилит волокиту. Следственный комитет будет «крайним» в ответственности за провалы и в том числе за провалы других, и в то же время он будет нести большие нагрузки. Наверное, вы заметили это по событиям в Кущевской, Гусь-Хрустальном. Только руководитель Следственного комитета РФ Александр Бастрыкин из числа всех высоких начальников выезжал в названные населенные пункты. Для других там вроде как дела нет...
Что касается переименования милиции в полицию, думаю, это вряд ли будет способствовать росту авторитета МВД РФ. А, может, вызовет ещё больше отторжения. Я недавно был в Смоленской и Тверской областях, которые находили под немцами во время войны. Там мне откровенно говорили, что слово «полицай» у многих жителей, даже молодых, вызывает ассоциацию со словом предатель, жестокий человек, палач. Понятие «полицейский» прижилось на Западе. Так, например, по традиции называли служителей правопорядка даже в социалистической ГДР. Зарубежный опыт надо изучать, брать полезное, но не слепо копировать. У нас свой богатый опыт, есть и знания. Да и приличных, честных, преданных людей хватает. Их-то и надо поддерживать.

Приговор российской судебной системе
Четверть века имитации бурной деятельности по повышению прозрачности судебной системы России и доверия к ней привели к откровенной клоунаде. Та самая ситуация, когда суды превращаются в ярмарку решений, где конечный вердикт подкрепляется и формируется степенью приблатненности участников судебного процесса непосредственно к суду и размером кошелька. Иными словами, прав не тот, кто прав или у кого лучше доказательная база, а прав тот, у кого сильнее административный ресурс, лучше связи и больше денег.

Отсюда вытекает тривиальный тезис – судебная система в России не занята рассмотрением баланса доказательной базы истца и ответчика и вынесением решений в соответствии с законом, а занята торговлей решениями. Чистая аукционная и естественно коррумпированная среда, где победитель определяется уровнем своего могущества в пищевой цепи кремлевской шоблы.

Следовательно, из этого вытекает другой тезис – в отсутствии свободной, беспристрастной и независимой судебной системы выстраивание цивилизованной страны априори невозможно. Подрываются сами основы государственности (страны, претендующей на цивилизованный статус), когда одной из центральной задач государства является гарантия защиты интересов субъектов экономики в рамках очерченных правил, норм, регламентов и законов. Если этого нет, то и государства не существует. Есть мафия или конгломерат более широких бандитских группировок. Когда суды превращаются в ярмарку решений, то начинают доминировать бандитские законы, где прав тот, кто сильнее (кто богаче и/или лучше доступ к админ.ресурсу).

Процесс Роснефть-АФК Система очень интересный. Прежде всего тем, что ответит окончательно на вопрос, в какой стране мы живем (в цивилизованной или мафиозной), и есть ли вообще будущее у России? Этот процесс с высокой вероятностью будет преподаваться на лекциях в юрфаках и экономфаках престижных Вузах (о том, как НЕЛЬЗЯ строить государство и экономику), о нем напишут несколько книг или даже снимут фильмы. Но вне всяких сомнений он будет иметь долгосрочные последствия для инвестиционного и делового климата в России.

Собственно, на данный момент баланс мнений профессиональных участников торгов и бизнеса, как в России, так и за рубежом таков, что Россия – мафиозная страна, где коррупция и клановость/кастовость являются теми самыми скрепами, на которых базируется российская государственность. Отсюда вытекает радиоактивный статус инвестиционного климата, что подтверждается:

В рекордно низкой концентрации (по прямым и портфельным инвестициям) неаффилированных международных инвесторов в экономике России среди крупных стран мира (ВВП которых больше 200 млрд долл). Ниже России: Иран, Нигерия, Египет, Венесуэла, Пакистан.

В рекордно низкой оценке рынка капитала России по финансовым коэффициентам. Я естественно не сравниваю рынки капитала в России с США, Великобританией, Японией, Германией или Швейцарией. Это другая галактика, другое измерение. Но даже если брать Бразилию, Турцию, Индию, Китай, Саудовскую Аравию, Южную Африку, то их бизнес стоит в разы дороже нашего. Сейчас в мире нет ни одной страны, которая котируется по фин.коэффициентам ниже, чем Россия (понятно среди тех, у кого есть фондовый рынок с совокупной капитализацией от 100 млрд долл)

Россия вечно на дне. Иностранцы Россию обходят, как прокаженную, а резиденты пытаются уехать. Мы вроде бы как много и последовательно ругаем тех, кто вывозит капитал из России или переезжает в другие страны, чтобы иметь перспективы (работать по найму или строить собственный бизнес). Я не беру околокремлевскую шоблу или придворных олигархов, которые последовательно вот уже как 25 лет вывозят награбленное в Лондон, Нью-Йорк, Париж, Франкфурт или Цюрих, а тех, кто никак не связан с политикой, приватизацией 90-х и властями.

В России много талантливых предпринимателей, которые имеют энергетику, энтузиазм, знания и возможности строить экономику нового типа. У них есть выбор: связаться на начальном этапе с крупной транснациональной корпорацией, сформировать первоначальный капитал, поднабраться опыта и открыть собственный бизнес там, где права собственность что-то значат, и где есть гарантии защиты своих интересов в судах. Либо же второй вариант: остаться в России и вкусить все прелести феодализма, чиновничьего беспредела, судебного волюнтаризма, отсутствия прав частной собственности и рисков попасть под раздачу масок шоу.

Попросту говоря, заглотить по полной все эти политические риски. Очевидно, что если ты не из кооператива «Озера», то риски залечь в деревянном «макинтоше», в клетке, либо с отжатом бизнесом кратно возрастают. Не занес вовремя куда надо и жди гостей. С такими издержками и рисками трудно строить бизнес.

Лично мне кажется, это одна из основных причин, почему постиндустриальная, цифровая экономика нового типа в России находится в зачаточном положении, хотя российские ИТишники являются мировым ТОПом, а предпринимательская жила ничуть не хуже, чем в развитых странах. Люди просто не верят в справедливость системы, нет условий под бизнес, нет их от слова совсем. Нет судов, нет понятных правил игры.

Просто тот, кто с мозгами и с потенциалом предпочитает не рисковать, а осесть в более предсказуемой и понятной среде без политических рисков. Антипатриотическая позиция? Соглашусь, но извините, когда государственное рейдерство фактически легализовано, и твой бизнес может быть отжат в любой момент по прихоти начальства (там сверху), а в ручных, карманных судах ты НИЧЕГО, никогда и ни при каких обстоятельствах не сможешь доказать, то что остается делать талантливой и перспективной молодежи? Подгнивать, каждый день опасаясь, что генератор случайных выстрелов и бизнес отжимов тебя обойдет? Сложно сказать. Но такова реальность.

Дело Роснефти-АФК Системы не для плебса, который ежедневно в прайм тайм изрыгает свинячий восторг после очередного приема госпропаганды о том, как мы в очередной раз всех победили и всех переиграли. Это для другой аудитории – профессиональные финансовые инвесторы, корпоративные менеджеры, предприниматели – те, кто обеспечивает инвестиции и определяет будущий облик экономики. Внутрикорпоративные разборки по умолчанию не понятны широкой аудитории.

И что эти профессионалы видят? Абсолютный идиотизм, граничащий с запредельным абсурдом и тотальным сюрреализмом. Любой опытный юрист, что в России, что за пределами страны скажет, что в цивилизованный стране подобный иск имел бы 0% шансов или около того. Но мы то в России. Делу не просто дали ход, а уже даже арестовали активы АФК Системы под обеспечение иска. У меня нет статистики судебных решений по аналогичным делам по России и миру (хотя бы просто потому, что таких безумных исков надо еще поискать), но я не нашел похожего случая, чтобы во внесудебном порядке (де-факто задним числом, кулуарно) БЕЗ рассмотрения дела по существу арестовывали активы на сопоставимую сумму. Есть или вообще что то похожее? Дайте знать.

А так можно целую бизнес схему построить по рейдерству. Подаешь заведомо идиотский иск против наших топов на квадриллион рублей (так, чтобы суд в внесудебном порядке арестовал все активы), пользуешься моментом временного (или постоянного?) устранения конкурента и … профит! Это же прям какая то судебная инновация?! Захотел придержать конкурента? Выбил его из игры на годик фейковым иском! Прелестно!

Учитывая, с какой скоростью работает судебная система России, и как выносятся решения даже по одноклеточным делам на условный «мешок картошки», — та стремительность, которая имеет место быть в деле АФК Системы как бы намекает на явную ангажированность и предвзятостью.

Вообще, конечно, то, что происходит – это за гранью, типичная самоубийственная политика. Никто уже не сомневается, что у властей не было, нет и очевидно не будет государственных интересов, никто не думает о будущем, но … Вот вы говорите санкции США и ЕС. Да какие к черту санкции США и ЕС, когда у нас есть Кремль, который вводит такие санкции против России, что вся эта западная шушера низвергается в оцепенение.

Чувствую 100-летие октябрьской революции и предвыборная эпопея будет отмечаться жарко. Мало, кто делает для подрыва государственности больше, чем сам Кремль.

Если эта клоунада с АФК Системой завершится по худшему сценарию, это лишь ускорит процессы развала в стране (об инвестициях естественно нужно забыть будет навсегда, по крайней мере, с этой шоблой). Если же по лучшему сценарию (полная отмена иска), то безусловно выступит стабилизирующим фактором, но баланс сентимента уже в негативной стороне. Как говорится, осадочек останется. Посмотрим, что из этого выйдет, но пока Кремль выносит приговор не Системе, а системе (государственной). В заголовке статьи не было опечатки.

Но чего Кремлю не занимать, так как это умение множить врагов и ненавистников. Учитывая, что в мире нет НИ ЕДИНОЙ страны, которая находится в стратегическом партнерстве с Кремлем (даже Батька залупается), но даже внутри страны, среди тех, кто был изначально лоялен властям — > власти смогли переформатировать лояльных и антилояльных. Ненавистники Кремля воистину множатся в геометрической прогрессии.

Бизнес и продажные судьи

Есть общепринятое мнение о продажности суда. Дескать, выигрывает тот, кто имеет доступ к судье, а если его имеют обе стороны, кто больше занесет. В адвокатских кругах ходит циничная шутка об ОАО «Российский суд». Как предпринимателю и топ-менеджеру мне неоднократно приходилось управлять юристами и адвокатами в судебных и арбитражных процессах. Об этом и пойдет речь дальше. Примеры будут не только из моей практики.

Процесс №1. Семья погибшего по своей вине в ДТП судится с транспортной компанией — владельцем машины. И отсуживает себе значительную сумму, несмотря на полную невиновность ответчика! В кулуарах судья прямо говорит, что компания большая, не обеднеет, а вдове и детям хоть какая-то поддержка. Вторая инстанция оставила решение суда в силе.

Процесс №2. Транспортная компания судится с виновником ДТП. Несмотря на официальную оценку ущерба суд занижает ее до размера страховых выплат по КАСКО. А в курилке на возмущенный вопрос юриста истца «какого хрена?!» судья говорит: да что с него взять — безработный, имущества нет, в квартире маленькие дети. Зачем создавать лишние бумаги у судебных приставов? Зачем принимать судебное решение, которое трудно исполнить? А с компании не убудет. Понятно, что с таким подходом идти в кассацию бесполезно. Да и этика бизнеса после подобных вещей у многих часто сводится к красоте и деликатности обмана клиента. А другие просто закладывают свои риски в цены, платит за все, как обычно, покупатель.

Процесс №3. Банк судится с заемщиком и взыскивает с него проценты по кредиту за 10 лет вперед. Точно знаю, что судья не брал. Но подозреваю, что с банком он имеет очень плотные контакты. Вот и помог своим. Зря он это сделал, в кассации, дело развалилось и с ответчика взыскали только тело кредита и проценты.

Процесс №4. Типичный мутный арбитражный процесс — в договоре сложные двусмысленные фразы, а решать проблему мирно стороны не хотят. Выиграть может любая сторона, юристы и там и тут хорошие, все зависит от настроения судьи. Юрист ведет переговоры с «посредником» — человеком, который обещает решить дело в нашу пользу за деньги. Сумма солидная. Мы были готовы заплатить, но смутили условия — никаких гарантий и деньги не возвращаются. В результате мы отказались. А дело проиграли, возможно соперник рискнул и дал денег. Или связи включил.

Были еще процессы, о которых я не пишу, потому что не о чем. Все по правилам, одна сторона нападает, другая отбивается и тянет время. Или обе стороны бьются насмерть с непредсказуемым исходом. Решение суда логично и не вызывает у сторон никаких эмоций, вторая инстанция оставляет его в силе. Стороны пожимают плечами и разбегаются.

В целом, считаю слухи о продажности судей сильно преувеличенными. При этом влияние на суд имеют многие. Например, чиновники или менты. Судиться с милицией очень долго и трудно. Иногда опасно. Система несовершенна, ничего тут не сделать.

Да и сам судья иногда бывает предвзят. Я однажды судился в Европе против местной компании. Не смог взыскать железобетонный долг, подтвержденный документами, и подать на банкротство должника. Решение суда! Своих нужно защищать. В России, в сущности, то же самое, иногда судья просто симпатизирует одной из сторон.

Другой вопрос, кому (кроме либералов) выгодно очернять российскую судебную систему. Ответ, в принципе, очевиден — юристам и адвокатам. От которых зависит гораздо меньше, чем они любят говорить. Есть и еще и посредники, которые берут деньги за нужное решение суда. Только никто не знает, есть у них выходы на судью или нет. Я лично не верю, что судья возьмет взятку в несколько десятков тысяч рублей. Слишком высоки риски, а зарплаты и связи у них нормальные.

Вывод получается следующий. В мелких хозяйственных спорах наше правосудие достаточно эффективно, но напрягаться не любит. В крупных спорах, когда суммы исчисляются десятками миллионов рублей, побеждает сильнейший. Тот у кого больше денег или ресурса. В спорах с милицией почти всегда побеждает милиция. Неудивительно, ведь она очень близка к судебной системе, а своих они не сдают. В спорах с государством, где замешана политика, выигрывает всегда государство. Опять же неудивительно, суд — это часть государственной власти, никто не будет кусать сам себя. Это, кстати характерно не только для России, но и для многих западных стран. Без проблем можно судиться с государственными структурами, которые не имеют влияния на суд, например, налоговыми или муниципальными ведомствами. Не очень высокие чиновники суда и прокуратуры обычно боятся.

На чем основаны мои заключения? Во-первых, на личном опыте. Ни в одном из нескольких десятков процессов, в которых участвовал я или моя компания, я не сталкивался с явной продажностью или беспределом суда. Исключение — процессы с милицией и ГИБДД, причина очевидна. Во-вторых, на сравнении наших судов с судами других стран. Возможно, правда, мне там просто не повезло, но опыт есть опыт. Про американские или азиатские суды я знаю только из кино и книг, то есть верить этому, по меньшей мере, неразумно.

Российская судебная система после Путина. Вариант реформы
Введение

Сегодня только ленивый не говорит о том, что в России практически отсутствует институт суда. При всех идеологических и тактических разногласиях в оппозиционном лагере к настоящему моменту сложился широкий консенсус относительного того, что реформа суда — вернее сказать, (вос)создание судебной системы — должна стать одним из главнейших приоритетов для любой власти, пришедшей на смену путинскому режиму. Тем удивительнее, что до сих пор ни одна оппозиционная партия или группа не предложила ясной концепции такой реформы.

Данный доклад является попыткой хотя бы в первом приближении рассмотреть обозначенную проблему и наметить контуры возможных подходов к ее разрешению. Разумеется, предлагаемые ниже меры не являются ни идеальными, ни единственно возможными. Автор вполне осознает наличие в его концепции не менее дюжины слабых мест. Тем не менее он надеется, что их наличие станет поводом не просто для критики, а для начала вдумчивой и профессиональной дискуссии по затронутому предмету, для дополнительных или альтернативных предложений по вопросу судебной реформы.

При подготовке нижеизложенной концепции автор учитывал имеющийся в международной практике опыт переходного правосудия, опыт стран, которым пришлось восстанавливать свою судебную систему после длительных периодов нестабильности, гражданских войн и диктатур: государств Восточной Европы, Латинской Америки, Боснии, Руанды, Восточного Тимора, Камбоджи и др.

Диагноз
Судебная система – как самостоятельная ветвь власти, стоящая вне политики, над политикой и гарантирующая верховенство права, как независимый механизм разрешения споров, как один из элементов конституционной системы сдержек и противовесов – в нашей стране отсутствует. Ее место занимает сервильная, коррумпированная, низкопрофессиональная и замкнутая корпорация, служащая приводным ремнем политики правящего режима. Она являет собой одну из главных угроз демократии — ее сохранение в существующем виде несовместимо с существованием России как правового государства. Ангажированность и коррумпированность «судебной власти» идут рука об руку с шокирующе низким уровнем правовой и общей культуры судей, глубокой оторванностью судебной практики от достижений юридической науки (как отечественной, так и мировой), презрением не только к духу, но и к букве закона, гуманизму, правам и достоинству личности, неспособностью и нежеланием обеспечить состязательность судебного процесса, а также гарантировать последовательность правосудия (по делам с существенно сходными обстоятельствами в России могут быть приняты и вступить в законную силу прямо противоположные решения).

Представляется, что после демонтажа путинского режима нынешняя судебная система, если она сохранится, будет не просто тормозом демократических преобразований — она способна стать их могильщиком.

Во-первых, потому, что в процессе правоприменения она обладает возможностью выхолостить нормы любых принимаемых законоположений, какими бы справедливыми и прогрессивными те ни являлись. Во-вторых, потому, что станет для новой элиты (которая так же, как и старая, состоит вовсе не из ангелов) великим соблазном продолжить манипулирование правом в целях борьбы за власть и перераспределение собственности.

В случае прихода к власти нынешней оппозиции договариваться о принципах реформы судебной системы будет уже некогда. Концепция этой реформы должна быть разработана и согласована уже сейчас, а реализация – начаться в первые же дни после формирования переходных органов власти.

Основные препятствия на пути судебной реформы в России
Сложность подготовки судебной реформы обусловлена следующей антиномией. С одной стороны, реформа требуется по возможности быстрая и радикальная – никакие косметические меры не способны вдохнуть жизнь в этот разлагающийся и отравляющий правовой ландшафт труп. К тому же сама система, кадры которой в течение долгих лет подбирались по принципу сервильности и корпоративности, будет жестко противостоять любым попыткам нарушить статус-кво.

С другой стороны, «разгон» нынешней судейской корпорации (чего она, разумеется, вполне заслуживает) невозможен по причинам чисто «техническим» — прекращение деятельности судов хотя бы на незначительный промежуток времени приведет к коллапсу государства. Единовременная замена тысяч судей не может быть осуществлена и ввиду отсутствия «свежих» кадров, обладающих необходимой квалификацией. Но даже если бы такая «хирургическая операция» была возможна, она ничего не решила бы по существу — менять надо не столько людей, сколько правовую культуру, почву, взрастившую весь этот юридический чертополох. Корпус независимых, беспристрастных и квалифицированных судей нельзя создать волевым актом на пустом месте. К тому же при такой операции с плевелами неизбежно будут вырваны и немногочисленные колосья пшеницы — еще сохранившиеся кое-где незапятнанные профессионалы, которые могут стать опорой новой судебной власти.

Суть предложения
Представляется, что предлагаемая ниже концепция судебной реформы способна преодолеть эту антиномию. Ее суть кратко может быть выражена формулой «импорт правосудия плюс доктрина судебного прецедента».

Первая составляющая будет способствовать появлению института по-настоящему независимой судебной власти и формированию ее квалифицированного состава по меньшей мере в высшем звене. Вторая уже в краткосрочной перспективе обеспечит исправление наиболее одиозных судебных ошибок и злоупотреблений, в среднесрочной перспективе – единство судебной практики, последовательность и предсказуемость правосудия на всех этажах судебной иерархии, а в долгосрочной перспективе — необходимую ротацию профессиональных кадров в судах всех уровней.

Ступень первая: импорт правосудия
Первая ступень реформы — объявление новой исполнительной властью (или переходным правительством) международного конкурса на временное замещение вакансий судей Верховного суда Российской Федерации сроком на 5—10 лет.

Российская Федерация обращается к государствам с развитыми демократическими институтами с просьбой оказать помощь в проведении реформы судебной системы, выдвинув кандидатуры на должности судей. В качестве кандидатов могут быть предложены лица, обладающие высокими моральными качествами, беспристрастностью и добросовестностью и либо удовлетворяющие требованиям, предъявляемым в их странах для назначения на высшие судебные должности, либо являющиеся выдающимися юристами — международно признанными специалистами в какой-либо из актуальных областей права. По сути речь идет о механизме, сходном с механизмом избрания судей в международные уголовные суды и трибуналы (МУС, международные трибуналы ООН по Югославии и Руанде) и гибридные уголовные суды (Ливан, Сьерра-Леоне, Камбоджа, Косово и др.).

Из данных лиц формируется и утверждается штат Верховного суда (в настоящее время 115 человек) с учетом пропорционального представительства от разных стран, правовых систем и групп специалистов, обладающих опытом работы в различных областях права (уголовном, гражданском, международном и т.д.). После утверждения списка и приведения его членов к присяге судьи из своего состава избирают председателя Верховного суда РФ, а тот, в свою очередь, назначает своих заместителей и формирует основные рабочие органы (президиум, коллегии по гражданским и уголовным делам, в случае сохранения института военных судей – военную коллегию, кассационную коллегию и т.д.).

Прежний состав Верховного суда действует вплоть по приведения нового состава к присяге. Отдельный вопрос — дальнейшая судьба членов прежнего состава. Думается, что члены высшего судебного органа государства в наибольшей степени несут ответственность за нынешнее состояние правосудия и за огромное количество утвержденных Верховным судом (как надзорной и кассационной инстанцией) неправовых решений. Поэтому эти люди должны быть лишены права в дальнейшем занимать судебные должности. Возможно, исключение нужно сделать для судей, недавно приступивших к исполнению обязанностей и непричастных к вынесению противоправных судебных актов. Критерии и процедура этой «люстрации» судей ВС России должны стать предметом отдельного законодательного акта.

«Импортированный» состав Верховного суда функционирует пять лет, после чего половина иностранных судей прекращают свои полномочия, а их места занимают российские коллеги, кооптированные в следующий состав данного судебного органа из числа судей нижестоящих судов, обладающих, по мнению «импортированных» судей, соответствующими профессиональными и моральными качествами. В таком гибридном «импортно-отечественном» варианте ВС РФ функционирует еще 5 лет. В дальнейшем, по завершении десятилетнего переходного периода, возможно возвращение к традиционным способам формирования Верховного суда. Однако избрание его председателя самими судьями должно стать постоянно действующим правилом.

В результате формирования «импортированного» состава мы убиваем сразу нескольких зайцев. Во-первых, мы получаем по-настоящему независимый судебный орган. Его судьи не будут связаны с интересами российской власти (как исполнительной, так и законодательной) и российского бизнеса. В то же время интернациональный состав суда и пропорциональное представительство от разных государств исключает возможность эффективного манипулирования судом как со стороны иностранных правительств, так и со стороны зарубежного бизнеса. К тому же в абсолютном большинстве дел указанные субъекты даже теоретически не смогут иметь своего интереса. Далее, учитывая уровень правовой культуры представителей юридического сообщества развитых демократических стран, которые займут судебные должности, мы получим суд действительно профессиональный — по-видимому, самый профессиональный суд в истории России.

Разумеется, предложенный подход проницаем для критики. Первая группа возражений может быть связана с достаточно высокой стоимостью мероприятия. Действительно, привлечение в качестве судей известных специалистов из-за рубежа потребует значительных расходов — работа в России, переживающей новую волну реформ и политической нестабильности, должна быть надлежащим образом материально простимулирована. Судьям необходимо создать бытовые условия и условия безопасности, по крайней мере не уступающие тем, которые они имеют у себя на родине. Понадобится огромный аппарат высокопрофессиональных переводчиков — очевидно, что далеко не все «импортированные судьи» будут владеть русским языком (хотя такое знание должно, разумеется, приветствоваться при проведении конкурса).

На возражения этого характера можно коротко ответить, что дешевое правосудие в конечном итоге очень дорого обходится обществу и государству.

Вторая группа возражений может носить идеологический характер и последовать от сторонников разного рода консервативно-почвеннических взглядов. Мол, это непатриотично, это просто форменное унижение России! Неужели мы в самой большой на земном шаре стране не найдем чуть больше сотни людей, достойных занять вакансии в Верховном суде?! Думаю, что найти их действительно будет очень трудно. Неясны критерии и механизмы, при помощи которых можно отобрать в нынешней России действительно беспристрастную и высокопрофессиональную судебную скамью. Действующие судьи для этого не годятся совершенно точно — здесь и с профессионализмом дело не задалось, а уж про беспристрастность и говорить не приходится. Безусловно, многие из нынешних служителей Фемиды способны держать нос по ветру, перестраиваться, улавливать запросы и ожидания «новой власти». Но такие ли судьи нужны современной России?

Эдуард Лимонов как-то предложил «назначить новые составы Верховного и Конституционного судов из адвокатов и правозащитников». Увы, Эдуард Вениаминович явно переоценивает нашу братию. Как-то Сергей Адамович Ковалев, которого уж никак не заподозришь в предвзятом отношении к правозащитному сообществу, с горечью заметил: «Мы привыкли клясться на скрижалях права. Но среди правозащитников я знаю очень мало настоящих знатоков этого права». К сожалению, чтобы стать судьей, человеческой порядочности недостаточно — нужна еще и юридическая квалификация. Для судьи высшего суда государства такая квалификация должна быть высочайшей, и еще помноженной на многолетний опыт работы. Что же касается российских адвокатов, то адвокаты тоже бывают разные. Немало среди них и тех, кто просто выполняет функции посредников в коррупционной цепи между сторонами процесса и судьями. А непрофессионализма, жадности, пренебрежительного отношения к клиенту у иных адвокатов не меньше, чем у представителей судейского корпуса. Как отделить овец от козлищ? Каковы объективные критерии отбора? Назначать тех, кто известен и нравится нынешней оппозиции или ее отдельным лидерам? Но будет ли это гарантировать независимость суда? Вряд ли.

В российской истории уже был случай, когда наши предки вынуждены были признать: «Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет». Думается, сейчас у нас подобная по серьезности ситуация. И вряд ли найдется ныне здравомыслящий человек, готовый обвинить тех, кто призвал варягов, в «предательстве национальных интересов». Тем более нам не нужно теперь возглашать: «Приходите княжить и владеть нами!» Речь идет о гораздо меньшем ущербе для национальной гордыни.

Третья и, наверное, самая серьезная группа возражений связана с тем, что при рассмотрении некоторых дел мы, возможно, вынуждены будем допустить иностранных граждан к материалам, составляющим государственную тайну. Следует признать, что здесь действительно существует реальный риск нанести ущерб национальным интересам. Разумеется, и в условия контракта, и в текст судейской присяги необходимо внести норму о недопустимости разглашения государственной тайны, которая может стать известна судье в связи с исполнением возложенных на него функций. Но никаких железных гарантий эта мера, конечно, дать не способна. Представляется, однако, что существующая ныне судебная система представляет собой гораздо большую угрозу национальной безопасности России, чем риск утечки тех или иных государственных секретов. Поэтому его стоит осознанно принять.

Ступень вторая: доктрина судебного прецедента
Очевидно, что в течение пяти лет временный, «импортированный» состав Верховного суда, работая как надзорная и кассационная инстанция, сможет отменить массу незаконных судебных решений, а главное — дать беспристрастное, обоснованное и единообразное судебное толкование важнейшим нормам материального и процессуального права.

Однако описанная выше составляющая реформы еще не способна внедрить подходы «импортированного» Верховного суда в повседневную работу тысяч нижестоящих судебных органов. Где гарантия, что областные, краевые, городские, районные и мировые суды будут следовать именно этим высоким стандартам, а не продолжат работать по старинке, в меру своего понимания закона, а также принципов политической и коррупционной целесообразности?

Решить эту проблему мы предлагаем в рамках второй составляющей нашей концепции —внедрения в российскую правовую систему доктрины обязательной силы судебного прецедента.

Для надлежащего разъяснения нашего предложения необходим небольшой историко-правовой экскурс — откуда есть пошла эта доктрина и какова ее роль в основных правовых системах мира.

Доктрина судебного прецедента (лат. praecedens/praecedentis – предшествующий) в ее классическом выражении развита в странах англосаксонской правовой системы, или, как еще говорят, в странах «общего права». Она возникла в Великобритании (изначально – в Англии) и распространилась на десятки стран, где мы можем наблюдать различные ее модификации: прежде всего США, ЮАР, Австралию, Канаду, Новую Зеландию, Индию и др. Суть доктрины судебного прецедента состоит в обязанности судов следовать решениям судов более высокого уровня и в обязанности апелляционных судов следовать своими собственными более ранним решениям.

«В самом широком смысле — отмечает российский исследователь английского права А.К. Романов — прецедентом считается то, что произошло в той или иной ситуации раньше и что воспринимается как своего рода пример, подсказывающий, как следует поступить в схожей ситуации, если она возникнет вновь. Если прецедент касается судебных дел, то он рассматривается как судебный прецедент. Таким образом, судебный прецедент — это решение суда по конкретному делу, которое подсказывает другим судьям, какое решение следует принять при разрешении аналогичных дел в будущем.

Принцип прецедента действует по вертикали, определяя обязанность судей следовать решениям соответствующих вышестоящих судов. Решения вышестоящих судов обязательны для всех нижестоящих судов, но не связывают вышестоящие»

Соответственно, под судебным прецедентом следует понимать решение суда по конкретному делу, обязательное в последующем в качестве образца при разрешении аналогичных дел этим же судом либо судами, равными или нижестоящими по отношению к нему. Судья, рассмотрев все прецеденты, должен принять собственное решение на основе более ранних судебных решений, наиболее соответствующих обстоятельствам данного дела. Важную особенность прецедента во внутригосударственном праве составляют такие элементы, как общеобязательность (для однородных отношений), всеобщность и устойчивость его применения — именно то, чего так не хватает российской системе судопроизводства.

Обязательным является не все судебное решение, а лишь та его часть, которая именуется ratio decidendi. Ratio decidendi определяется как «правоположение, применяемое к правовым вопросам, возникающим в связи с установленными судом фактами, на которых основано решение». Другой важной составной частью судебного решения является obiter dictum, или «сказанное попутно». Оно представляет собой умозаключение либо основанное на факте, который не был предметом данного судебного разбирательства, либо, хотя и основанное на установленном данным судом факте, но не составляющее сути решения. Соответственно прецеденты делятся на «обязательные» (которые иначе называют связывающими или руководящими) и «убедительные» (persuasive authority). В классическом прецедентном праве прецедентом в полном смысле этого слова можно назвать лишь ratio decidendi, обязательный в любом случае. Оbiter dicta не имеет связывающей силы, но может быть применен (и часто применяется) судом в силу его авторитетности.

Связывающий прецедент может быть отменен в интересах правосудия высшей судебной инстанцией лишь при исключительных обстоятельствах. На практике этим правом пользуются крайне редко. В странах «общего права» судебный прецедент отменяется либо законом, либо вышестоящим судом.

Значение доктрины судебного прецедента хорошо сформулировано Верховным судом Австралии в одном из его решений:
«Никакой орган правосудия не может игнорировать решения и умозаключения своих предшественников и формулировать свои собственные суждения так, как если бы страницы сборника судебных решений были чисты, или как если бы сила судебного решения вышестоящего суда не действовала. Орган правосудия, в отличие от законодателя, не может принять программу реформы, которая аннулирует принятые прежде принципы и решения. Только после самого осторожного и почтительного рассмотрения более ранних решений, и определения должного веса всех обстоятельств, орган правосудия может предпочесть собственное мнение более раннему решению суда».

В странах континентального права доктрины связывающего судебного прецедента официально не существует. Считается, что законодательство теоретически охватывает любую ситуацию, с которой могут столкнуться судьи. Однако на практике и здесь суды низших инстанций следуют по сходным делам решениям вышестоящих судов, а кассационные (апелляционные) суды не отменяют своих предыдущих решений без исключительных причин. «Едва ли будет преувеличением сказать, что и доктрина stare decisis в общем праве, и практика континентальных судов в целом приводят к одним и тем же результатам. Фактически, когда судья может найти в одном или более решениях Верховного суда правило, которое представляется ему важным для разрешения находящегося в его производстве дела, он будет следовать за этими решениями или правилами».

Близкий к этому подход принят и в Европейском суде по правам человека. В ряде своих решений суд отметил, что хотя он не строго связан своими предыдущими решениями, но, как правило, следует им и отступает от них только в случае «убедительных причин», например, в случае необходимости гарантировать надлежащую интерпретацию Конвенции в свете происшедших социальных изменений.

Как заключила в одном из своих решений Апелляционная камера Международного трибунала ООН по бывшей Югославии, «принципы, поддерживаемые общей тенденцией как систем общего, так и систем континентального права, в соответствии с которой высшие судебные инстанции либо в рамках доктрины, либо в рамках практики, обычно следуют за своими предыдущими решениями и отступают от них только при исключительных обстоятельствах, продиктованы потребностями в последовательности, предсказуемости и уверенности правосудия».

Данный подход совершенно необычен для российского права, в котором ссылки на другие судебные решения (за исключением системы арбитражных судов) чрезвычайно редки, а по делам со сходными обстоятельствами могут быть приняты и вступить в законную силу прямо противоположные решения. Однако его разделяют практически все цивилизованные правовые системы мира.

Очевидно, что внедрение доктрины обязательной силы прецедента в российскую практику сможет достаточно оперативно решить следующую двуединую задачу:

Во-первых — инкорпорировать толкование норм права, даваемое «импортированным» Верховным судом, в ежедневную практику всех российских судов общей юрисдикции.

Во-вторых, гарантировать правовую определенность, единство правоприменения, последовательность и предсказуемость правосудия на всех этажах российской судебной системы. Новые «правила игры» обеспечат автоматическую отмену любого судебного решения, в котором будут проигнорированы подходы Верховного суда.

Следует отметить, что вторая составляющая предлагаемой реформы — внедрение доктрины судебного прецедента — по существу является гораздо более радикальной, чем идея «импорта правосудия». Она предполагает привнесение в Россию абсолютно новой правовой культуры, фактически «правовую революцию». В целом это будет означать существенное увеличение роли судебной системы как действительно независимой ветви власти при одновременном ограничении индивидуального судейского усмотрения (которое на практике очень часто является формой судебного произвола).

Мы вовсе не утверждаем, что переход на новые правовые рельсы будет легким. На первом этапе обязательство следовать решениям вышестоящих судов по сходным делам вызовет волну пересмотров дел. Новая судебная доктрина и связанная с ней правовая культура потребуют существенных изменений в теории и практике подготовки юридических кадров, в системе высшего юридического образования. Понадобится и специальная издательская программа, ибо доктрина обязательной силы прецедента без регулярного выпуска доступных сборников судебных решений («бумажных» томов и электронных баз данных) кассационных, апелляционных и надзорных судов мертва.

И тем не менее представляется, что к концу первого пятилетнего периода работы «импортированного» состава ВС России в общих чертах в нашей стране уже может сложиться каркас этой новой юридической конструкции.

Важнейшей задачей, которую будет решать новый Верховный суд немедленно после его формирования, является пересмотр дел политических заключенных. Полагаю, что первым актом новой власти после восстановления конституционного строя в России должно быть постановление об амнистии всех политзеков. Но амнистия — это акт прощения, нацеленный на то, чтобы как можно быстрее вернуть людей на свободу. А наши узники заслуживают того, чтобы их дела были пересмотрены независимым и беспристрастным судом, который, при наличии соответствующих оснований, мог бы вынести оправдательные приговоры и полностью реабилитировать тех, кто был осужден незаконно.

Дела вчерашних политзеков неизбежно поднимут при пересмотре самые «больные» вопросы толкования уголовного законодательства и защиты прав человека. И, таким образом, именно судебные решения, которые вынесет «импортированный» ВС в результате пересмотра данной категории дел, станут основой новой российской системы прецедентного права. Именно они заложат фундамент нового, более справедливого и нацеленного на защиту человека правового порядка. По итогам судебных решений Верховного суда должны быть лишены своего статуса те судьи, которые вынесли отмененные им обвинительные приговоры. Одновременно с этим ВС должен в инициативном порядке давать судебное толкование и по другим вопросам российского законодательства. Для этого может быть с успехом использован уже существующий механизм публикаций постановлений пленума Верховного суда.

Кроме того, Верховному суду, вероятно, придется рассматривать дела по обвинению высших государственных чиновников в преступлениях против прав и свобод человека, норм международного гуманитарного права, незаконном захвате и удержании власти путем фальсификации итогов выборов и т.п. Очевидно, что и в ходе этих процессов также будут созданы важнейшие судебные прецеденты. Кстати, «импортированный» характер судебного органа гарантирует, что такие процессы станут актами подлинным правосудия, а не мести или сведения счетов новой политической элиты со старой.

Представляется необходимым также и введение правила, в соответствии с которым при разрешении вопросов, затрагивающих права человека и основные свободы, защищенные Европейской конвенцией, суды должны руководствоваться ее нормами. В случае противоречия между толкованием, данным российским судом и толкованием, содержащимся в практике Европейского суда по правам человека, российским судом должно быть использовано последнее.

Шоковая терапия для судей
Несомненно, что введение доктрины обязательной силы прецедента произведет на судейский корпус необходимое шоковое воздействие и сделает возможным скорую и благотворную ротацию судейских кадров. Новый правовой порядок потребует от нынешних судей (а также, конечно, следственных органов, государственных обвинителей и защитников) скорого овладения навыками новой судебной техники (такой, как умение правильно выделить правовую суть предшествующего решения), способности ориентироваться в океане прецедентов, наконец, умения аргументированно излагать в судебном решении позиции сторон и мотивы своего решения.

Ясно, что на первых порах судейский «брак» будет составлять очень высокий процент, а суды высших инстанций будут завалены апелляциями «от подвалов до чердаков». Однако эти временные неудобства позволят очень быстро отделить «овец от козлищ» и избавиться от наиболее непрофессиональной, не способной работать в новых условиях части судейского сообщества. Думается, в законодательство о судебной системе необходимо включить норму, в соответствии с которой превышение определенного процента решений, отмененных впоследствии вышестоящими судами по формальным основаниям (таким, как отказ или неспособность применить правила судебного прецедента), должно вести к отставке судьи.

Итак, в результате «шоковой терапии» в судейском корпусе выживут сильнейшие — судьи, обладающие высоким уровнем правовой культуры, способностью овладевать новыми правовыми знаниями, умением выносить мотивированные решения. Вчерашние коррупционеры, бездари, лица, попавшие в судейское кресло лишь благодаря родственным или служебным связям, уступят место молодым специалистам.

Следует подчеркнуть, что обе составляющие предложенной реформы обуславливают друг друга и не смогут достичь поставленных целей, будучи реализованы изолированно.

«Импорт правосудия» без принятия доктрины прецедента станет просто экзотическим и малоэффективным экспериментом. Он приведет лишь к временным и верхушечным изменениям, которые в дальнейшем будут отторгнуты, как инородное тело, непрофессиональной и коррумпированной судебной корпорацией. А уж принятие доктрины прецедента без «импортирования» состава Верховного суда вообще станет катастрофой — оно законсервирует сегодняшнюю практику неправосудных решений, сделав ее образцом для подражания, и выметет из всех российских судов последние затаившиеся в некоторых уголках остатки правосудия.

И другое
Разумеется, очерченная схема не является чудодейственной. Любая реформа — прежде всего комплекс самых разнообразных мер плюс ежедневная кропотливая работа тысяч людей, без которой обречен на смерть даже самый эффектный проект. К числу других компонентов реорганизации судебной системы можно отнести принципы, которые уже в той или иной мере упоминались в различных программах оппозиции: расширение круга дел, подсудных суду присяжных (в том числе по гражданским делам, включая жалобы граждан на действия и бездействие должностных лиц); выборность судей мировых и районных судов (или назначение третейского судьи по согласию сторон); выборность судьями из своего состава председателей судов всех уровней; наконец, участие не только исполнительной, но и законодательной власти в назначении лиц на судебные должности (после завершения переходного периода). Каждое из этих предложений заслуживает отдельного обсуждения.

Да навалом еще таких...

У этой власти для запугивания свободы мысли и для удушения собственного мышления у людей все методы давления хороши и ей используются. Не удивлюсь даже запрету в недалеком будущем даже просто банальных профсоюзов. Главное им - найти причину для преследования и гнета. А методы уже не обсуждаются. сопротивляться то некому...